Рад приветствовать!
Я вовсе не притендую на статью. Меня привел только интерес к кораблям.
Возможно кому то будет интересно то что я нешел:
Именные корабли
***
"Плавучая сокровищница" Чжэн Хэ
В 1405 году сановник минского двора Чжэн Хэ, встав во главе грандиозного флота из более чем 200 судов, принявших на борт свыше 20 тысяч человек, совершил семь плаваний по просторам Западного океана. Согласно историческим источникам, флагман Чжэн Хэ имел «44 чжана 4 чи в длину, 18 чжанов в ширину» (1 чжан – 3,3 м, 1 чи – 0,3 м – Прим.пер.). Проблема состоит в том, что истинный облик «плавучей сокровищницы» Чжэн Хэ люди плохо представляли себе уже во времена императора Ваньли династии Мин (1573-1620 – Прим.пер.).
Многие полагают, что в описаниях «плавучей сокровищницы» допущены сильные преувеличения. Эта точка зрения не соответствует истине. Согласно историческим свидетельствам, флот Чжэн Хэ представлял собой огромную армаду, состоявшую из многочисленных судов разного типа, связанных сложной системой организации. «Великая плавучая сокровищница» являлась флагманским кораблем, на борту находился сам адмирал и его свита. Среди прочих судов армады этот корабль обязан был выделяться своими размерами.
Если перевести указанные в хрониках основные размерения корабля в современную метрическую систему, то окажется, что его длина составляла 130 м, а ширина – 50 м. Многие скажут, что с точки зрения инженерных знаний подобные размеры для деревянного парусного судна кажутся слишком большими. Однако найденный в 2000 году документ – «Заглавная иллюстрация к сказанию о Небесной Деве» - неопровержимо доказывает, что гигантская «плавучая сокровищница» Чжэн Хэ не вымысел, а исторический факт.
20 февраля 2005 года, в канун 600-летия начала походов Чжэн Хэ, историки и специалисты по судостроению со всего Китая съехались в г. Цзясин провинции Чжэцзян для участия в конференции, посвященной изучению «проблем постройки корабля из 2 тысяч видов материала для океанского плавания».
Центральное место на конференции заняла обнаруженная в 2000 году «Заглавная иллюстрация к сказанию о Небесной Деве». Полное название этого произведения – «Сказание о Небесной Деве, хранящей Высокого духом по повелению Великого Владыки». Участвовавший в пятом плавании Чжэн Хэ буддийский монах Шэн Хуэй перед смертью надиктовал его своему ученику. Последний вырезал и отгравировал текст. На иллюстрации, предваряющей сказание, изображен флот Чжэн Хэ в походном строю, а также охраняющая его Небесная Дева – посланница морского божества. На картине суда Чжэн Хэ идут строем из пяти линий по пять вымпелов в каждой. Все суда похожи друг на друга обводами и размерами, их «нос и корма вздымаются дерзко, борта высятся стенами, а чрево в глубины просело». «Заглавная иллюстрация» вносит весомый вклад в воссоздание достоверного облика «плавучей сокровищницы» Чжэн Хэ.
Два соображения, заставляющих сомневаться в достоверности сведений о «плавучей сокровищнице»:
1.Соотношение длины и ширины корабля. Как мы помним, длина составляла 44 чжана 4 чи, а ширина - 18 чжанов. Таким образом, длина к ширине относилась как 2,4666 : 1. Такое соотношение длины и ширины превращает судно в огромный плавучий короб. Нигде и никогда в истории мирового судостроения не строили столь «полных» судов (Да, про «поповки» китайцы явно не слышали – Прим.пер.). Это соображение всегда заставляло специалистов сомневаться в достоверности имеющихся сведений о «сокровищнице».
2.Член Академии наук КНР, профессор Шанхайского университета транспорта Ян считает, что не следует безоговорочно доверять всем письменным сообщениям о плаваниях Чжэн Хэ. Профессор Ян утверждает, что впервые сведения о размерах «сокровищницы» встречаются в романе Ло Маодэна «Общедоступное изложение записок о плаваниях Хранителя Трех Сокровищ по Западному океану», появившемся в эпоху династии Мин. Все сведения о кораблях Чжэн Хэ, встречающиеся в более поздних документах, почерпнуты из этого повествования. Профессор Ян указывает, что роман Ло Маодэна, являясь выдающимся художественным произведением, в то же время не обладает исторической ценностью документа. Кроме того, профессор Ян считает, что морские походы времен минского императора Чэн-цзу, начиная с самого первого плавания, готовились в страшной спешке, которая просто не оставляла времени для строительства столь большого судна. «Отплывали на том, что было под рукой», - так характеризует ситуацию ученый.
Найденные к настоящему времени остатки заставляют поверить в то, что древнекитайские суда действительно имели очень полные обводы. В последние годы у берегов Китая были сделаны несколько находок остатков затонувших кораблей времен династий Сун, Юань и Мин (960-1644 гг. – Прим.пер.). Некоторые из найденных кораблей были обмерены научным сотрудником Национального музея Китая Ван Гуаньчжо. По его словам, среди кораблей есть имеющие соотношение длины к ширине на уровне 2,4 : 1, однако их нельзя сравнить с «плавучей сокровищницей». В целом находки свидетельствуют, что в эпоху Сун-Мин в Китае получили распространение «полные» суда.
Как указывает видный специалист по военному делу эпохи династии Мин, научный сотрудник стратегического отдела Академии военных наук КНР Фань Чжунъи, минский автор генерал Ци Цзигуан в своем сочинении «Новая книга о важном» ясно говорит, что боевые суда минской эпохи брали на борт не более 80 воинов, при этом их экипаж не превышал 8-9 человек (считая и матросов, и кормчих). Длина такого судна составляла около 9 чжанов. В то же время в «Записях о варварских народах Западного океана» содержится указание на то, что «с парусами, якорями и рулем «плавучей сокровищницы» могли управиться только 200-300 человек». Для судна с экипажем 200-300 человек длина в 44 чжана 4 чи и ширина в 18 чжанов уже не кажется преувеличенной.
Согласно «Заглавной иллюстрации», Чжэн Хэ отправился в Западный (Тихий) океан на «корабле из 2 тысяч материалов». Эта характеристика совпадает с указанием другого источника. В надписи на каменной стеле из нанкинского монастыря Цзихайсы говорится: «В третий год Юнлэ (1406 г. – Прим.пер.) полководец взошел на корабль из 2 тысяч материалов. Войско заняло 8 кораблей».
Как считает председатель Общества изучения истории судостроения при Китайской судостроительной ассоциации Синь Юаньоу, теперь, на основании изучения «Заглавной иллюстрации», можно с уверенностью говорить о том, что «корабль из 2 тысяч материалов» относился к типу фучжоуских судов (фучуань, у нас известная, как «фучоуская джонка» - Прим.пер.). Длина рудерписа такого судна могла достигать 12 метров (близ Нанкина известна находка старинного рудерписа длиной 11,07 м). На «Иллюстрации» видно, что корабль Чжэн Хэ имел двухпалубную надстройку в носовой части и трехпалубную – в кормовой.
Корабль Чжен Хе (в сравнении с "Санта Марией"
Перед Мальдивскими островами вырос город из красного шелка и расписного дерева. Между островами лавировали 63 джонки, которые носили истинно китайские названия: «Чистая гармония», «Непрерывный покой», «Дружелюбное спокойствие» и т.д. На их массивных носах красовались нарисованные большие драконьи глаза, чтобы духи кораблей могли видеть путь, по которому они идут.
Четыре самых крупных корабля вмещали свыше 3000 тонн; их длина составляла более 120 метров (в четыре раза длиннее, чем построенные через 90 лет корабли Христофора Колумба), шириной они были почти 50 метров и высотой с остров, перед которым они встали на стоянку.
Девять мачт на каждом из кораблей несли двенадцать прямоугольных парусов, скрепленных бамбуковыми трубками, сшитых из красного шелка, самый большой из которых был высотой около 20 метров и весил почти пять тонн. Несколько человек должны были одновременно держать румпель, который возвышался на несколько метров над кормовой рубкой. На вооружении каждого корабля было по 24 бронзовых пушки.
Водонепроницаемые перегородки делили корпус из кедрового дерева таким образом, что парусники могли удерживаться на плаву даже в том случае, если в какой-либо части корпуса открылась бы пробоина.
В четырех палубах было устроено почти 100 кают — от тесных каморок до дворцовых покоев. На верхней палубе, между мачтами, в саду выращивались лекарственные травы. Средняя часть корпуса была отдана под крупные складские помещения — из-за них девятимачтовые суда назывались баочуанами, «кораблями-сокровищницами». При попутном ветре, который им благоприятствовал все десять дней перехода от Суматры до Мальдивских островов, скорость этих кораблей достигала шести узлов, примерно десяти километров в час.
1414 год близился к концу, флот китайского императора бросил якорь перед островами, чтобы закупить сокровищ для Сына Неба. Рядом с грузовыми судами покачивались шести- и восьмимачтовые парусники специального назначения, среди которых были «кавалерийские корабли» с конюшнями для эскадрона, а также «водные танкеры», в баках которых хранилась пресная вода для людей и животных флота. Небольшие одномачтовые и двухмачтовые суда роились вокруг великанов: быстрые, вооруженные джонки, корабли сопровождения и разведывательные корабли.
В то время, как большинство джонок целыми днями маневрировали перед архипелагом, три или четыре корабля отделились от флота, осторожно продвигаясь между коралловыми рифами, и встали на якорь неподалеку от берега. Матросы на сампанах, небольших плоскодонных лодках, перевезли на берег вельмож в цветистых шелковых одеяниях. На борту также находились солдаты, вооруженные луками и мечами, а также переводчики, владевшие сленгом аравийских моряков, этот язык понимал практически каждый торговец от Момбасы до Ормуза, от Сурабаи до Нанкина.
«Иноземное название этой земли — Диева (Diewa)», — так позднее написал один из переводчиков о Мальдивских островах. Владыкой архипелага был мусульманский султан. Китайцы предложили ему свои сокровища для обмена: шелк, железные гвозди и прочие металлический изделия, чай, свечи, бронзу и серебро, сандаловое дерево, а также изящные голубые и зеленые изделия из фарфора из Цзиндэчжэня и керамику с коричневой глазурью из Фуцзяня.
Cтаринная литография с изображением флота Чжэн Хэ
В ответ туземцы расплачивались амброй, воском из жира кашалотов, которых островитяне иногда находили в бушующих волнах у скал. Стоимость амбры равнялась чистому серебру, так как она служила сырьем для самых изысканных парфюмов. Китайцы также покупали веревку из скрученных кокосовых волокон, а также раковины каури, которые островитяне ловили сетями на мелководье вокруг Мальдивских островов. Через несколько дней джонки снялись с якоря. Закупленные товары лежали в пакгаузах.
Чжэн Хэ, «трижды награжденный» друг императора, был таким же внушительным человеком сродни его кораблям: ростом выше двух метров, с мощным торсом, зычным голосом. По его загорелой коже можно было сразу понять, что значительную часть из своих 42 лет жизни он провел под солнцем, дождем и ветром. Солдат, который годы проводил в военных походах, дипломат с большими связями среди королей, князей и султанов, придворный, которому доверял сам Сын Неба. Омрачало его существование только одно — он был евнухом, которому тем не менее первому в истории Китая император доверил такую важную военно-политическую миссию.
Чжэн Хэ родился в мусульманской провинции Юннань, в гористой местности на юго-западе Империи. В 1382 году ему было десять лет, когда его как и сотен соплеменников взяли в плен китайские войска, прибывшие подавлять вспыхнувшее восстание. Спустя три года его кастрировали. После варварской операции он выжил и был отправлен в качестве евнуха ко двору принца Джу Ди.
Принц вскоре проникся к Чжэн Хэ большим доверием — возможно, потому, что он больше других понравился воинственному правителю. В течение многих лет молодой евнух сопровождал своего господина во всех военных походах.
Будущий флот должен был открыть новые перспективы для внешней торговли. Основной путь импорта и экспорта — «шелковый путь» — становился очень опасным для караванов. Единственной альтернативой оставался морской путь в Индию и Аравию.
По размерам и роскоши кораблей императорского флота весь мир должен был узнать, насколько могущественен новый императоров Поднебесной. С 1404 по 1407 годы верфи на реке Янцзы, неподалеку от столицы Нанкин, спустили на воду 1681 кораблей. В семи огромных сухих доках (сооружения, которые использовались в Китае с X века, за 500 лет до того как о них узнала Европа) строились баочуаны и другие огромные джонки.
Неправильно было бы считать, что только Джу Ди сообразил, насколько выгодно использовать морские пути торговли вместо сухопутных. И до него Китай обладал обширной историей морских путешествий: уже при династии Хань (206 год до н.э. — 220 год н.э.) китайские корабли доходили до Индонезии и Кореи. В VIII веке император учредил в Гуанчжоу «судоходную службу». В 1237 году правивший в то время император командовал флотом из 600 кораблей, распределенных между 20 военными базами, общая численность экипажей составляла 52000 человек.
На неуклюже выглядящих, но необычайно плавучих джонках, китайские кораблестроители в XII веке усовершенствовали традиционный руль и парус. Никто не знает, кто первым сконструировал баочуан и другие гигантские корабли. Однако с уверенностью можно сказать, что прототипом новых исполинских кораблей стал
фучуан, военный корабль с V-образным килем и высоким надводным боротом. Кораблестроители комбинировали эти характеристики с деталями
шачуана, крупного мелководного транспортного судна, которое могло перевозить сотни тонн зерна вдоль побережья или по каналам. За три года 30000 рабочих верфей истратили огромное количество досок, железных гвоздей, шелковой ткани, бамбуковых трубок и других материалов, которые доставлялись со всех концов Империи. А подданные должны были платить специальный налог на флот, который, честно скажем, сильно отозвался на кошельках средних семей тех времен.
Примерно дюжина придворных евнухов командовала военно-морскими соединениями, причем каждый из командиров управлял своим штабом секретарей и штатом специально назначенных ответственных служащих из различных министерств. Эта плавучая бюрократия опиралась на сотни специалистов. Судовождением занимались эксперты военного и торгового флота: капитаны, штурманы, «смотрители стрелки компаса», «якорщики». Высшие офицерские чины стояли во главе «профессиональных солдат» (из военных подразделений сухопутной армии). Астролог составлял прогноз погоды и вел календарь. Геомант отвечал за то, чтобы знаки небес всегда имели верное толкование и за пояснения предсказаний оракулов.
Десять «ученых, знавших иностранные книги», были переводчиками. На борту были конопатчики, плотники, кузнецы и многие другие ремесленники, они нужны были для того, чтобы в случае необходимости быстро устранить в открытом море повреждения, вызванные водой и бурями. Примерно 180 врачей и аптекарей обслуживали экипажи; кроме того, в чужих землях они должны были отыскивать новые целебные травы. Команды матросов рекрутировали из числа приговоренных преступников.
Осенью 1405 года 317 судов с экипажем в 27870 человек вышли в море. Верховным командующим флота был назначен Чжэн Хэ, хотя до этого дня евнух ни разу не выходил в море. Как бы то ни было, для императора важнее была лояльность и боевой опыт его доверенного лица. Ведь миссия флота была не столько коммерческая и внешнеполитическая, экспедиция должна была решить важные внутриполитические задачи.
По всей видимости, Чжэн Хэ перед выходом флота в море получил тайный приказ от своего повелителя — инструкции были указаны в письме, написанном на шелке исключительно крупным шрифтом, как и все тайные документы, чтобы близорукий император мог их самостоятельно разобрать. Приказ Джу Ди был следующим: найди моего племянника!
В Империи ходили слухи, что свергнутый с престола племянник, переодевшись, бежал в чужую страну. А гигантский флот должен был вернуть беглеца домой.
В 1407 году Чжэн Хэ вернулся из своего путешествия — но без племянника. За этой поездкой вплоть до 1433 года последовало еще шесть, всегда с десятками или даже сотнями кораблей и несколькими десятками тысяч человек команды.
От Вьетнама и Таиланда через Яву, Суматру и мимо Малакки, через Никобарские и Андаманские острова до Бенгалии (современной Калькутты). Затем после Шри-Ланки и Каликута — в Индию. Начиная с четвертого путешествия на Ормуз, Аден и Джидду в Аравии; в Могадишо, Браву и Малинди на восточном побережье Африки.
Приказ всегда был одним и тем же: закупать товары, ловить пиратов и рассказывать всему миру о величии императора Китая (и, конечно же, разыскивать племянника императора.)
На Мальдивские острова Чжэн Хэ попал во время своего четвертого путешествия. Вместе с 28560 подчиненными (согласно императорскому декрету от 18 декабря 1412 года) он отправился в Индийский океан. Через несколько недель стоянки и живой меновой торговли он приказал поднять якоря и снова выйти в открытый «Западный океан».
Десятки матросов обслуживали якорные лебедки. Самый тяжелый железный якорь весил четверть тонны, якорный линь был сделан из бамбуковых волокон, которые долго выдерживались в кипящей воде. Другие с помощью лебедок поднимали паруса, весившие тонну. После этого флот с кораблями, нагруженными драгоценностями, отправился в направлении северо-запада — курс на Ормуз на входе в Персидский залив.
Плавучая Сокровищница против Санта-Марии
Карта плаваний адмирала Чжэн Хэ
Джонки были оснащены люгерным такелажем. Паруса поворачивались на мачте практически по всей продольной оси корабля, таким образом, что они использовали движущую силу ветра даже в том случае, если он дул спереди наискосок. Эта система отличала джонки от рейного такелажа, использовавшегося в то время на европейских кораблях, в последнем случае приходилось ложиться в дрейф, если бриз дул под углом менее 90 градусов по отношению к направлению движения.
В рубке позади грот-мачты, в круглом деревянном ящике, снабженном делениями с градусами, плавала стрелка компаса, с помощью которой капитан держал курс. Ночью он определял высоту звезд и рассчитывал, на сколько пальцев «Байхен» (Полярная Звезда), «Денглонггу» (Южный Крест), «Джинью» (Лира) и другие небесные светила стоят над горизонтом. При помощи высоты звезд и показаний компаса он рассчитывал свое местоположение.
На «Фан Пу Биан», со «стороны паруса» (по левому борту) или на «Ма Ху Биан», со «стороны люков для лошадей» (по правому борту) матросы бросали за борт плавучие предметы для того, чтобы выяснить скорость движения. Время, за которое они проплывали мимо, можно было рассчитать скорость корабля. При спокойном море они брали пробы грунта со дна, с помощью лотлиня с укрепленным на нем грузом, обмазанном жиром. Состав морского дна — светлый или темный, песок или ил, — мог дать дополнительные сведения о местоположении корабля.
Если был виден берег, капитан ориентировался с помощью навигационных карт, на которые были нанесены почти все северные берега и острова Индийского океана, а также были указаны расстояния между ними. Так как карты были шириной несколько метров, капитан разматывал только ту ее часть, на которой был изображен проплываемый участок пути.
При прогнозировании погоды помогали дидактические поэмы, такие как: «Если облака на небе легкие как шелк, можно ждать хорошего дня. Однако если утренние облака поднимаются из моря, то скоро поднимется ветер и пойдет дождь.»
Одним из главнейших людей на борту был «хранитель ладана». Он следил за тем, чтобы перед образом богини-охранительницы Тяньфей («небесной наложницы») рядом с компасом никогда не гасли благовония. Каждое утро начиналось с того, что Чжэн Хэ (несмотря на то, что он был мусульманином) молился богине Тяньфей и приносил ей жертву. Курительные палочки, отмерявшие время в процессе своего постепенного сгорания, делили день на десять вахт.
На джонках пахло морской солью и растительным маслом, с помощью которого защищали дерево от воздействий воды, мокрыми балками и такелажем из кокосовых волокон, курительными палочками, курящимися перед ликом богини, и лекарственными травами, росшими в садах, пряностями, амброй и древесиной ценных пород, запах которых доносился из трюмов.
Запах, который никогда прежде и никогда после этого не сопровождал ни один флот в море.
Насколько впечатляющим должно было быть зрелище, когда этот гигантский флот входил в большой торговый порт? Как лавировали баочуаны, эти плавающие крепости, которые нередко даже возвышались над крепостями на суше, перед причалом в Каликуте, Ормузе и Джидде? Пускали ли местные владыки, правители Чампы и султаны Каликута, чужеземцев на свою землю — ведь речь шла о целой армии, в состав которой входила даже кавалерия?
Или же огромные корабли с осадкой свыше восьми метров должны были останавливаться далеко на рейде? Курсировали ли маленькие лодки между ними и городом, чтобы перевозить обмениваемые товары?
Копия карты Чжэн Хэ 1418 года, сделанная, по предположению ученых, в 1763 году
И как посланник императора осуществлял обмен товарами? Возможно, он скупал одним махом целые склады в таком богатом торговом городе, как Ормуз, или же он заходил в мелкие порты? Или же Чжэн Хэ высылал вперед юркие джонки с разведчиками и торговыми агентами, которые до прибытия флота объявляли: собирайте сокровища со всех концов вашей земли, через неделю придут корабли, закупающие товары для Сына Неба! Отдавали ли правители и торговцы добровольно свои товары по заниженной стоимости — или же они делали это под принуждением солдатских отрядов и бронзовых пушек?
В китайских, арабских и индийских хрониках можно найти упоминание о том, что Чжэн Хэ в своих коммерческих предприятиях действовал терпеливо и сравнительно честно. В Каликуте, китайский служащий и посланец Замурина, правителя индийского торгового города, проходили по складам баочуана и обговаривали стоимость каждого товара из китайской сокровищницы. Затем посланник Индии представил товары своей страны. И снова оба повели переговоры о ценах на каждый товар.
Китайский служащий считал на абаке, торговец из Каликута — при помощи пальцев рук и ног — «и что удивительно, он не сделал ни одной даже самой малой ошибки», с удивлением писал китайский переводчик.
После того, как были оговорены все цены, стороны скрепляли сделку рукопожатием. И только после это производился обмен товарами. Если служащие Чжэн Хэ и местные представители договаривались быстро, то весь процесс торговли занимал примерно месяц; если им было нужно больше времени, чтобы поторговаться, то флот мог стоять на якоре до трех месяцев.
В Ормузе Чжэн Хэ проводил неторопливый и очень интересный торг, предметом которого были, кроме прочего, сапфиры, рубины, жемчуга, ковры, арабские скакуны, львы и леопарды. После этого, с летними муссонами, он отбыл назад в Нанкин, куда и прибыл 12 августа 1415 года.
В подарок императору Чжэн Хэ привез жирафа, которого китайцы почитали за килина, мифическое существо, которое появляется только там, где правитель правит в согласии с Небом
Из всех своих путешествий флот Чжэн Хэ привез императору сокровища Азии и Африки много разных диковинных подарков: слоновую кость, эбеновое дерево и черный бамбук из Чампы; камфару, ладан, перец и каучук из Брунея и Суматры; пряности и медь с Явы; женьшень, благородные металлы, леопардов и девственниц для императорского гарема из Кореи.
В индийском Каликуте служащие Чжэн Хэ закупали перец, кардамон и корицу, драгоценные камни и жемчуг, ценные породы дерева и кораллы. Сиам поставлял живых слонов, попугаев и павлинов, перья зимородков, олово и масла для лечения проказы. Из Адена доставлялись опалы, янтарь и розовая вода, из Джидды — алоэ, мирра, бензойные смолы и прочие лечебные средства. В Малакке Чжэн Хэ приобрел десять пар очков, скорее всего, изготовленных в Венеции. Эти очки стали первыми приборами для улучшения зрения, которые попали в Китай. Близорукий император был в восхищении от такой покупки!
Небольшие соединения императорского флота доходили даже до Малинди, Могадишо и до других восточноафриканских приморских городов. Известно, что оттуда они привезли Сыну Неба жирафа.
Ничто другое не могло стать лучшим символом триумфа императора — это животное считалось в Срединной Империи килином, то есть мифическим существом. Согласно верованиям китайцев, они показывались только там, где землей управлял мудрый господин.
В нескольких морских битвах Чжэн Хэ уничтожил флотилии малайских и аравийских пиратов: огромные джонки подплывали к противникам с наветренной стороны, затем солдаты бросали в воздух очень тонкую известковую пыль, которую бриз относил к вражеским кораблям. Экипажи этих кораблей оказывались в своего рода тумане. После этого солдаты метали зажигательные бомбы или выпускали горящие стрелы, и на вражеских кораблях вспыхивал пожар.
Чередуя подарки и силу Чжэн Хэ сумел склонить местных властителей на Суматре, Шри-Ланке и во множестве других мест к сотрудничеству. Ему удалось подчинить эти страны (минимум — номинально) китайскому императору. Многие из них отправляли посланников к Сыну Неба. То ли из-за угроз, то ли из-за того, что они просто зараз закупали большие объемы товаров, китайцы вытеснили аравийских и малайских моряков из основных портов.
С определенной уверенностью можно сказать, что Чжэн Хэ было чуждо любопытство к неизвестным землям, он не рвался распространить свою религию или религию своего императора — наряду с открытием новых торговых путей, что было основным мотивом европейских первооткрывателей.
Он расширял знания китайцев о мире, однако это происходило не от жажды знаний: по большей части он плавал по местам, которые в течение нескольких столетий были известны китайским, арабским и малайским торговцам. Уже перед своим первым путешествием он имел точное представление об островном мире Индийского океана и о его погодных особенностях, в частности о смене муссонов.
Лишь некоторые из его подчиненных опубликовали отчеты о путешествиях, в которых перемешивалась правда и вымысел. Так, один из переводчиков адмирала Ма Хуан сообщал, что он ступил на землю в Джидде и посетил Мекку, причем дал подробное описание города. И в той же педантичной манере Ма Хуан описал вампира из Чампы и мифического тигра из Малакки. В его историях так же много истины, как и придумок (как, например, история о правителе Чампы, который установил для всех подданных налог на желчь — он собирал ее, чтобы купаться в ней на новогодний праздник).
Семь экспедиций Чжэн Хэ сделали Китай самой значительной морской державой мира: имперский флот господствовал в Индийском океане вплоть до Мадагаскара, в Красном море и в Персидском заливе, в водах Суматры и Явы, а также в Китайском море до Кореи и Японии. Вполне возможно, что отдельные корабли достигали даже северных берегов Австралии, за два столетия до европейских мореплавателей.
Малайцы и исламские султанаты арабов и индийцев, которые до того времени занимали господствующие позиции в морской торговле в Азии, были вытеснены джонками Чжэн Хэ. Морским поездкам и приморским городам больше не угрожали пираты с Явы, Суматры и из Японии.
За тридцать лет людям Чжэн Хэ приходилось неоднократно доказывать свое превосходство. Однако они делали это иначе, чем европейцы, которые на каждом новом берегу, показавшемся им привлекательным организовывали свои опорные пункты. Чжэн Хэ отказывался от политики постоянного китайского присутствия. Только в Палембанге, на восточном побережье Суматры, исключительно важном в стратегическом плане, находился губернатор из Срединной империи. В других случаях китайцы ограничивались, прежде всего, тем, что оказывали влияние на местные власти. В любом случае, если они выходили из-под контроля, на них обрушивалась мощь флота, и на их месте появлялся более уступчивый правитель.
В своих походах Чжэн Хэ действовал с не меньшей агрессивностью, чем император Мин в ходе своих завоевательных походов на суше. Тем не менее, его формальные притязания на господство нигде не поддерживались установлением колоний или постоянных поселений. Китай господствовал на чужих берегах лишь до тех пор, пока там находились его суда.
О причинах такой сдержанности сегодня можно только рассуждать — точного ответа все равно не отыскать: за всю историю император отправил десятки тысяч семей на поселение в завоеванные земли, так что Китай с течением веков сильно расширил свои границы на юг и на запад, однако он никогда не отправлял своих подданных в страны по ту сторону моря.
Возможно, император и его советники предугадали то, что европейские правители поняли только после кровавых конфликтов: заморские колонии рано или поздно станут независимыми.
Помимо мощного флота, император Джу Ди отличился перед потомками тем, что перенес свою резиденцию из Нанкина в Пекин и построил там Запретный город — в области, лежащей близко к степям Центральной Азии, где он вел ожесточенные бои с кочевыми народами. После нападения врагов была сожжена часть уже возведенного Запретного города — это был не только огромный материальный ущерб, но и явный признак того, что Небеса недовольны тем, что предпринимает император.
Уже давно при дворе шла ожесточенная борьба за власть — между выигравшими и проигравшими от морских походов Чжэн Хэ.
Прибыль от заморской торговли шла, прежде всего, в пользу дворцовых евнухов. Они действовали в качестве торговцев и банкиров, и присваивали себе барыши от всех сделок по импорту-экспорту. Их самые непримиримые противники были конфуцианские служащие, чье мировоззрение основывалось на автаркическом, замкнутом на себе Китае. Они были союзниками крупных землевладельцев (и, зачастую, сами были владельцами земель). Для этих чиновников, которые едва ли получали прибыль от торговли, флот был, прежде всего, причиной повышения налогов.
В 1424 году умер император Джу Ди. От имени его слабых наследников придворные конфуцианские чиновники издали имперский указ (вероятно, в 1433 году), в котором строгому запрету подверглись морские экспедиции императорского флота.
Современная реконструкция кораблей из состава флота Чжэн Хэ
Ни одно из последующих поколений, погрязших в непрерывных войнах, не претворило в жизнь имперские амбиции Китая, не заявило о начале новой эпохи в мировой истории. Не было больше открытий (таких, как открытия Колумба), не было сенсационных изобретений (как печатный станок Гутенберга), не было героических деяний (как, например, тезисы Мартина Лютера). Стычки в Запретном городе оставались невидимыми для остального мира, но их последствия ощутимо сказывались на стране.
Нет какого-либо символа, который характеризовал бы эту абсолютно новую, растянувшуюся на века политику Китая. Большое влияние на эпоху оказали дворцовые интриги. Они остановили эпоху возрождения в Китае, начавшуюся в Х веке. Очень поздно Китай предоставил Европе шанс проникнуть за закрытые стены старого мира на Восток.
В 1433 году Чжэн Хэ был назначен комендантом Нанкина. Возможно, он все еще надеялся на императорский указ, который, как когда-то в 1405 году, даст разрешение на новую экспедицию — однако такой указ не появился.
Два года спустя великий китайский мореплаватель скончался (возможно, это был подарок судьбы, так как старый евнух не пережил бы гибель своего флота). Уже к 1450 году на плаву оставалась только половина судов некогда могущего флота. Тысячи матросов были направлены на баржи, перевозившие по Великому каналу рис с юга на север, в новую столицу Пекин.
Войны с кочевыми народами требовали больших людских, материальных и денежных ресурсов. Император и его чиновники сконцентрировали все свое внимание на Центральной Азии. Вместо властелинов из старой династии Мин с захватническим пылом теперь правили трусливые автократы, видевшие благополучие Китая только в обороне и в отделении империи от внешнего мира.
Символом этой эпохи стала Великая Стена — капитуляция перед вызовом дальних пространств, воплощенная в камне.
В 1500 году император Чжу Ютан подписал указ, согласно которому строительство корабля с более чем двумя мачтами считалось особо тяжким преступлением. 25 лет спустя, Сын Неба отдал приказ уничтожить все джонки, приспособленные к плаванию в открытом море, и арестовать их экипажи. После 1551 года даже на прибрежных парусниках разрешалось устанавливать только одну мачту.
Однако морская история Китая, насчитывавшая более 1500 лет, не могла исчезнуть по приказу императора. В прибрежных провинциях было достаточно судовладельцев и капитанов, которые не боялись указов и посылали джонки даже на Филиппины, в Малакку.
Эти люди — торговцы, контрабандисты, пираты, в зависимости от обстоятельств — не позволили вытеснить себя из океана. Так как они не получали ни защиты, ни привилегий от государства, то незаконный океанский флот Китая стал лишь одним из многих флотов, бороздивших Индийский океан.
Через некоторое время китайские контрабандисты и японские пираты снова стали грозой жителей побережье, а арабы и малайцы снова, как когда-то, стали господствовать на торговых путях в Индийском океане.
Так дворцовая интрига соперничающих чиновников и евнухов стала одним из самых важных поворотных пунктов истории. Империя Сына Неба, превосходившая по техническому развитию другие государства XV столетия, за несколько десятилетий стала технически и политически отсталым государством.
Китай стал государством, изолированным от внешнего мира, закосневшим и обращенным вовнутрь: уже через поколение после Чжэн Хэ специалисты с верфей Нанкина не знали точных размеров могучих кораблей, построенных там когда-то.
Португальцы и испанцы, голландцы и англичане не смогли бы так легко добраться до сокровищ Востока и, возможно, не смогли бы установить свое господство в Африке, если бы они столкнулись с могущественным китайским флотом. Если бы император Китая не сгноил свой флот, а сохранил традиции великого мореплавателя — вполне возможно, что западному миру никогда бы не удалось завоевать мир в политическом, военном и культурном смысле.
Семь путешествий Чжэн Хэ были всего лишь кратким, триумфальным мигом. Восточная империя в течение трех десятилетий была одной из самых могущественных, но она потеряла решающее превосходство в силе и знаниях, так как ей не хватило политической воли и дальновидности.
Так, оказалось, что Китай (империя с численностью населения более 100 миллионов человек) должен был смириться с тем, что португальцы, население которых едва достигало двух миллионов, выслали несколько маленьких каравелл, и к 1557 году в центре южного китайского побережья основали колонию Макао: форпост Европы. Он стал символом триумфа Запада над Востоком.
От экспедиций Чжэн Хэ осталось только воспоминания о тех временах, когда Китай стоял перед открытой дверью, ведущей к мировому господству. Воспоминания о деяниях и гордость за моряков.
